Стране остро не хватает галоперидола
среда, 11 января 2012
Стране остро не хватает галоперидола
Итак, мы денно и нощно работали, и за полгода сваяли форму заявки! Конечно, не только ее, но вы уже можете засылать свои заявки мастерам, чтоб мы их почитали и возрадовались.
Заполнить заявку здесь
Регистрации не требуется
А, ну, собственно, этим заявляется, что прием заявок на "Аламут" открыт.
Заполнить заявку здесь
Регистрации не требуется
А, ну, собственно, этим заявляется, что прием заявок на "Аламут" открыт.
понедельник, 09 января 2012
Стране остро не хватает галоперидола
На протяжении всех книг Макса Фраевича меня терзало смутное ощущение, что еще чуть-чуть - и у меня получится сложить детали мозаики, понять, как сэр Макс стал накхом, и кто жил на чердаке виллы Вальдефокс.
И вот наконец спящий во мне гений догадался посмотреть, что говорит по этому поводу Википедия.
Под катом многабукаф.
Кажется, после небанального решения спросить у Интернета я стала понимать еще меньше.
И вот наконец спящий во мне гений догадался посмотреть, что говорит по этому поводу Википедия.
Под катом многабукаф.
Макс-1 — «настоящий», единственный родившийся (традиционным путём), бродяга с 9-ю жизнями, фотограф, писатель эссе, накх[1]
Макс-2 — изначально мёртвый, возможно, призрак, возникший в результате случая с аварией, также случая в тёмном переулке[2] и истории с фотографом-мизантропом Максом Фраем. Так как Макс раздвоился после аварии, выдуманной теми же Вершителями, то до некоторого времени оба Макса имели общие воспоминания и всегда сны. Макс-2 хронологически «живым» появляется в виде призрака виллы Вальдефокс. После пробуждения обитательницами виллы в результате спиритического сеанса селится в городе в горах.
Макс-1 после посещения Франка на вилле фотографирует своё отражение, методом накхов проживает свою же судьбу (судьбу своего отражения в зеркале): «Иногда я думаю: может, я до сих пор стою там перед волшебным зеркалом, наслаждаюсь многообразием своих несбывшихся судеб, содрогаюсь, предчувствуя скорый конец всех историй сразу?»[3]. Именно здесь образуется своего рода «петля судьбы». Макс-1 проживает несбывшуюся судьбу, в которой встречает Михаэля, «официально» становится накхом. В ней он в 32 года пишет эссе о смерти литературных персонажей, умирает сам, воскресает (у него 9 жизней) меняется местами с Максом-2 в городе в горах[4]. Макс-2 становится Максом-1 — накхом с целью пережить день смерти Макса-1 (в сентябре). Макс-2 становится «ключником».
В «то же время» Макс-1 становится призраком, запирается в гостиной дома в городе в горах, проживает на тот момент ещё несбывшуюся жизнь сэра Макса из Ехо, используя «навыки» накха. Поэтому в дальнем углу разума сэра Макса всегда обитал другой Макс — Макс-1 — мудрый, спокойный и безучастный. Джуффин говорит, что выдумал прошлое Макса: его детство и юность, однако он сам ни в чём не уверен и говорит, что сэр Макс сам заставил себя придумать.
Макс-2 успешно переживает сентябрь, едет на виллу Вальдефокс, где «воссоединяется» с Максом-1 или «поглощается» им, тем Максом, который стоял у зеркала. Тем самым замкнулась созданная ранее петля из двух жизней.
Истории о Ехо, вероятно, как и сам Мир Стержня были выдуманы молодой парочкой (вероятно Вершителями) из Энциклопедии Мифов[2]. Таким образом, Сэр Макс (из Ехо) стал несбывшейся судьбой Макса. Узнав более «продвинутый» метод «накхования», Макс «проживает» жизнь Сэра Макса из Ехо в качестве одной из несбывшихся. Вот почему на задворках сознания Сэра Макса всегда обитал некий другой Макс, спокойный и безучастный[5].
Я, впрочем, наслаждался вовсю — не столько даже событиями и ощущениями, хотя среди них обнаружилось немало сокровищ, прежде незамеченных, или вовсе мне недоступных, сколько возможностью что бы ни случилось, оставаться в роли стороннего наблюдателя, пребывая при этом не в чьей-то чужой шкуре, а в собственной. Устроился в тёмной, мягкой глубине, как падишах в паланкине; беды, болезни и горести почти не задевали меня, поскольку я ни на миг не забывал об иллюзорной природе текущего бытия, зато в счастливую минуту никто не мешал мне пуститься во все тяжкие, наслаждаться вволю, от чистого сердца, от пуза, как говорил доставшийся мне в этой версии реальности тесть[6].
После того, как Сэр Макс выбирается из Тихого Города он пишет книги о Ехо под псевдонимом Макс Фрай, которым так удивляется как Макс-2, так и Макс-1. Именно с событий Тихого Города «сбывается» сам Сэр Макс. Мир Стержня со всеми его персонажами «сбывается» после публикации книг о Ехо.
Наш Мир уже тверд и надежен — насколько вообще может быть надежной такая зыбкая штука, как любой обитаемый мир. Теперь мы все можем быть совершенно уверены, что действительно существуем[7].
В этот момент читателю открывается сущность Тихого города — места длительной «жизни» персонажей (по большей части, литературных), места, где они существуют до тех пор, пока о них помнят читатели книг.
…Здесь, в Городе, встречаются те, чья судьба отчасти похожа на вашу. Только вас придумал колдун, а их — обычные люди, литераторы, чудаковатые господа, которых, как правило, никто не принимает всерьёз. Некоторых, однако, придумали столь удачно, что публика в них влюбилась. А тот, кого очень любят, непременно становится живым. По крайней мере здесь, в Тихом Городе. У местных мудрецов есть множество идей касательно природы этого места — о, они бы сошли с ума, если бы не взяли за правило раз в день после обеда придумывать очередное объяснение для тайны, частью которой стали! Одна из теорий мне очень нравится, она гласит, что Тихий Город помешан на любви. Он любит своих обитателей и делает все, чтобы внушить нам любовь к себе, — что ж, большинство моих знакомых действительно привязаны к этому месту, да и я сама, признаться, тоже… С другой стороны, Тихий Город ревнив, какшекспировский мавр, он собственник и нежный тиран, поэтому уйти отсюда невозможно. И смотрите, как интересно получается: если теория верна и Город действительно помешан на любви, нет ничего удивительного в том, что он помогает воплотиться тем вымышленным образам, которые притягивают к себе любовь живых… Поэтому у вас есть шанс случайно встретить на улице персонажа вашей любимой детской книжки…[8].
Согласно замыслу автора Светланы Мартынчик, Сэр Макс был очень любим молодыми Вершителями и они, возможно, желали его воплощения. Из-за этого воплощённый персонаж Сэр Макс совершает побег из Тихого Города, тем самым совершая немыслимый, невозможный поступок — литературный персонаж попадает в мир живых. Но и он не самостоятелен, он становится ещё одной сбывшейся жизнью Макса. Однако после побега Сэр Макс ещё очень «зыбок», он путается в воспоминаниях и чувствует себя сумасшедшим.
Я же почти каждый день просыпался, не понимая, кто я, где нахожусь, что было прежде, как тут все устроено и что в связи с этим следует делать. Вернее, ещё хуже: у меня было слишком много противоречащих друг другу версий, одна другой достовернее. Как будто я живу не одну, пусть даже очень запутанную и непростую, жизнь, а несколько дюжин одновременно. К счастью, к тому времени, как это началось, я успел кое-что записать. Поэтому можно было понять, на какие воспоминания стоит опираться, а от каких следует поскорее избавиться, если выйдет[9].
Кажется, после небанального решения спросить у Интернета я стала понимать еще меньше.
воскресенье, 08 января 2012
Стране остро не хватает галоперидола
- Сб, 18:16: http://t.co/BxXQmRf0
- Сб, 18:30: Что за жизнь, после праздников вся одежда усохла >.<
- Вс, 02:18: Я, видать, в честь праздничка и завтрашнего выхода на работу решила ночь не спать. Сначала на пару с Ольгой собирали … http://t.co/V7vP7blk
- Вс, 09:48: Мамочки,где яаа?!Стоит сесть не в ту сторону,как в родном городе открываются такие медвежьи углы... Хочу в свой уютный район с собаченькамии
Стране остро не хватает галоперидола
Я, видать, в честь праздничка и завтрашнего выхода на работу решила ночь не спать. Сначала на пару с Ольгой собирали многокошку, а потом уже и утро подкралось... А ночью на меня нападает желание поговорить.
Жизнь, тем временем, бьет ключом. Уже второй новый год получается отметить по-домашнему - в этот раз так вообще в лучших традициях российской глубинки: застолье, салатики и речь президента по телику. План-максимум (чокнуться с ![[info]](http://l-stat.livejournal.com/img/userinfo.gif?v=89.2)
altsarev рюмками в скайпе и пойти валять барабак в снегу) я так и не выполнила, но в целом праздник удался. Тем более, что до нас таки-доехал из своих Челябинсков Джефф.
Отдельно прекрасны наши новые товарищи по секте - такие же чокнутые собачники с барабачьей площадки. Они мотивируют торопиться каждый вечер на прогулку как на праздник, ежевечерние двухчасовые променады вошли в привычку))
И, кажется, у меня появилась своя собственная собака. Щенок лабрадора по имени Фрида, возраст девять месяцев, окрас палевый, морда хитрая, башка безмозглая. Зато я ее люблю.
Дома тишь да гладь, полный шкаф настолок и новых книжек - красата. Иногда нападает желание позвать кого-нибудь в гости - это намек, да)
А еще, а еще я опять наступила на те же грабли. Аламут снова в моей голове после многомесячного перерыва. Боюсь, я еще не раз об этом пожалею (привет, anatolle!), но, как показала спонтанная мастерка, идеи и энтузиазм бьют ключом. Приезжайте на нашу игру
Posted via LiveJournal app for iPhone.
Стране остро не хватает галоперидола
Я ее закончила! Сутки с лишним общего времени, ночь без сна и болящая спина, но дело того стоило, она прекрасна))
Она - это паззл на тысячу с лишним деталей и мешок котиков. Они меня гипнотизируют)
Posted via LiveJournal app for iPhone.
воскресенье, 25 декабря 2011
Стране остро не хватает галоперидола
За окном зима, на дворе выходной, вечером дозорная тренировка, а у меня растет зуб мудрости >.<. По самым скромным подсчетам, зубы мудрости у меня режутся каждый год, как по часам. Буду с челюстью в два ряда, как у акулы. И мудраяаа... Аж самой страшно.
Тем и успокаиваюсь.
Posted via LiveJournal app for iPhone.
Стране остро не хватает галоперидола
Приспичило мне намедни справить новый год "чтоб не хуже других". Но вот незадача - все вроде как и так уже придумано и запланировано. И, чтоб не терять чувства причастности, я решила хотя б бокалы расписать, специально для новогоднего застолья.
Многого под катом не ждите - художник из меня еще хуже, чем поэт, певец и танцор. И фотограф во мне тоже умер, так что внутри четыре фотачки с айфона, в лучших традициях быдлофото.
Номер первый. На всякий случай поясню, что, согласно моему гениальному художественному замыслу, на бокале должны быть веточки с цветочками и снегом. Палочки - это те самые веточки, а точки - цветы и снег. Я за минимализм в искусстве.
Номер второй. Тут мой сумрачный гений родил гениальную идею залить бокал искусственным снегом, не подумав, как из него потом пить.
Номер третий и первый из пары. Узор, если не разобрать на фото (на этом месте гениальный фотограф во мне перевернулся в гробу), золотой.
Номер четвертый, последний и второй в паре. Вот, целых три в одном. А то, что они с предыдущим не похожи, ничего. Просто серебряные стразики у меня были, а золотых не было.
Осталось еще родить две идеи для комплекта, и можно собрать и выкинуть ставить на стол.
Posted via LiveJournal app for iPhone.
вторник, 20 декабря 2011
Стране остро не хватает галоперидола
- Вт, 06:34: С наступающим) / Для новогоднего настроения: http://t.co/lizgpBQO
- Вт, 10:29: Одним из прекрасных событий сегодняшнего дня был звонок Жени Пуховой. Вроде уже четыре часа прошло, а до сих пор радуюсь))
Стране остро не хватает галоперидола
- Пн, 08:59: Десять лет назад я не знала, что такое ролевые игры, Интернет и отношения. / Десять лет назад я бежала из школы, что... http://t.co/xcpX1VmT
суббота, 17 декабря 2011
Стране остро не хватает галоперидола
Не удержалась и зашла в книжный) Когда вышла, очень удивилась, что на улице темно.
Зато теперь у меня есть четыре разные книги с бытовыми рассказами разного толка - два из трех томов тех-самых-мемуаров, книга прекрасного, как рассвет zembernathy с байками о работе английского акушера, и не менее чудесный сборник рассказов машиниста московского метрополитена metroelf. Теперь хочется одновременно читать, смотреть фильм и вышивать - и все такое вкусное...
steamboy, есть, есть все-таки хорошее издание очерков! И за вменяемые деньги) фотопруф:
а на самом деле, мне просто не терпится похвастаться)
Posted via LiveJournal app for iPhone.
Стране остро не хватает галоперидола
Долго крепилась, желая сначала дочитать и только потом делиться, но не могу молчать
Наткнулась на книгу совершенно случайно, по ссылке в чужом ЖЖ, открыла... и пропала. А потом пропаду еще не раз и не два.
Помните, с каким восторгом мы читали книги про Шерлока Холмса, а позже - Фандорина? Так вот, это - круче. Потому что и Холмс, и Фандорин все-таки вымышленные персонажи. А тут все настоящее. Речь, собственно, идет о воспоминаниях Аркадия Францевича Кошко - "бывшаго начальника московской сыскной полицiи и заведующего всемъ уголовнымъ розыскомъ Имперiи". А это вам не в тапки присесть. Прекраснейший Аркадий Францевич был не только руководителем уголовного розыска царской России, но и потомственным аристократом, высоко образованным человеком и замечательным (как выяснилось по мемуарам) литератором.
Так что у него невозможно прекрасные детективные истории, щедро разбавленные зарисовками из жизни той эпохи и приправленные лирическими отступлениями о жизни и судьбе России. А как живо представлены люди!
И рассказы подобраны так, чтобы максимально разнообразить впечатление. И ужасающие убийства (без них ни одна эпоха не обходилась), и трогательные мошенничества в виде подделки почтовых марок или выдачи себя за "великого князя Иоанна Константиновича", и ловкие артистические аферы... Дух захватывает, когда понимаешь, что все это было на самом деле.
А еще Аркадий Францевич убийство Распутина расследовал, да-да))
В общем, как можно понять, книгу я категорически рекомендую. Как там с приобретением в магазине, честно скажу, не в курсе. А ссылку на чтение (и скачивание) дать могу:
http://flibusta.net/b/103107/read
Только вот какой светлой голове придумалось сменить название на чудовищное "среди убийц и грабителей", даже представить не могу...
Под катом - предисловие из книги, для затравки
Наткнулась на книгу совершенно случайно, по ссылке в чужом ЖЖ, открыла... и пропала. А потом пропаду еще не раз и не два.
Помните, с каким восторгом мы читали книги про Шерлока Холмса, а позже - Фандорина? Так вот, это - круче. Потому что и Холмс, и Фандорин все-таки вымышленные персонажи. А тут все настоящее. Речь, собственно, идет о воспоминаниях Аркадия Францевича Кошко - "бывшаго начальника московской сыскной полицiи и заведующего всемъ уголовнымъ розыскомъ Имперiи". А это вам не в тапки присесть. Прекраснейший Аркадий Францевич был не только руководителем уголовного розыска царской России, но и потомственным аристократом, высоко образованным человеком и замечательным (как выяснилось по мемуарам) литератором.
Так что у него невозможно прекрасные детективные истории, щедро разбавленные зарисовками из жизни той эпохи и приправленные лирическими отступлениями о жизни и судьбе России. А как живо представлены люди!
И рассказы подобраны так, чтобы максимально разнообразить впечатление. И ужасающие убийства (без них ни одна эпоха не обходилась), и трогательные мошенничества в виде подделки почтовых марок или выдачи себя за "великого князя Иоанна Константиновича", и ловкие артистические аферы... Дух захватывает, когда понимаешь, что все это было на самом деле.
А еще Аркадий Францевич убийство Распутина расследовал, да-да))
В общем, как можно понять, книгу я категорически рекомендую. Как там с приобретением в магазине, честно скажу, не в курсе. А ссылку на чтение (и скачивание) дать могу:
http://flibusta.net/b/103107/read
Только вот какой светлой голове придумалось сменить название на чудовищное "среди убийц и грабителей", даже представить не могу...
Под катом - предисловие из книги, для затравки
ПРЕДИСЛОВИЕ
Тяжелая старость мне выпала на долю. Оторванный от родины, растеряв многих близких, утратив средства, я, после долгих мытарств и странствований, очутился в Париже, где и принялся тянуть серенькую, бесцельную и никому теперь не нужную жизнь.
Я не живу ни настоящим, ни будущим – все в прошлом, и лишь память о нем поддерживает меня и дает некоторое нравственное удовлетворение.
Перебирая по этапам пройденный жизненный путь, я говорю себе, что жизнь прожита недаром. Если сверстники мои работали на славном поприще созидания России, то большевистский шторм, уничтоживший мою родину, уничтожил с нею и те результаты, что были достигнуты ими долгим, упорным и самоотверженным трудом. Погибла Россия, и не осталось им в утешение даже сознания осмысленности их работы.
В этом отношении я счастливее их. Плоды моей деятельности созревали на пользу не будущей России, но непосредственно потреблялись человечеством. С каждым арестом вора, при всякой поимке злодея – убийцы, я сознавал, что результаты от этого получаются немедленно. Я сознавал, что, задерживая и изолируя таких звероподобных типов, как Сашка Семинарист, Гилевич или убийца 9-ти человек в Ипатьевском переулке, я не только воздаю должное злодеям, но, что много важнее, отвращаю от людей потоки крови, каковые неизбежно были бы пролиты в ближайшем будущем этими опасными преступниками.
Это сознание осталось и поныне и поддерживает меня в тяжелые эмигрантские дни.
Часто теперь, устав за трудовой день, измученный давкой в метро, оглушенный ревом тысячей автомобильных гудков, я, возвратясь домой, усаживаюсь в покойное, глубокое кресло, и с надвигающимися сумерками в воображении моем начинают воскресать образы минувшего.
Мне грезится Россия, мне слышится великопостный перезвон колоколов московских, и, под флером протекших лет в изгнании, минувшее мне представляется отрадным, светлым сном: все в нем мне дорого и мило, и не без снисходительной улыбки я вспоминаю даже и о многих из вас – мои печальные герои…
Для этой книги я выбрал 20 рассказов из той плеяды дел, что прошла передо мной за мою долгую служебную практику. Выбирал я их сознательно так, чтобы, по возможности не повторяясь, дать читателю ряд образцов, иллюстрирующих как изобретательность уголовного мира, так и те приемы, к каковым мне приходилось прибегать для парализования преступных вожделений моих горе героев.
Конечно, с этической стороны некоторые из применявшихся мною способов покажутся качества сомнительного; но в оправдание общепринятой тут практики напомню, что борьба с преступным миром, нередко сопряженная с смертельной опасностью для преследующего, может быть успешной лишь при условии употребления в ней оружия если и не равного, то все же соответствующего «противнику».
Да и вообще, можно ли серьезно говорить о применении требований строгой этики к тем, кто, глубоко похоронив в себе элементарнейшие понятия морали, возвели в культ зло со всеми его гнуснейшими проявлениями?
Писал я свои очерки по памяти, а потому, быть может, в них и вкрались некоторые несущественные неточности.
Спешу, однако, уверить читателя, что сознательного извращения фактов, равно как и уснащения, для живости рассказа, моей книги «пинкертоновщиной», он в ней не встретит. Все, что рассказано мною – голая правда, имевшая место в прошлом и живущая еще, быть может, в памяти многих.
Я описал, как умел, то, что было, и на ваш суд, мои читатели, представляю я эти хотя и гримасы, но гримасы подлинной русской жизни.
А. Ф. КОШКО
Стране остро не хватает галоперидола
пятница, 16 декабря 2011
Стране остро не хватает галоперидола
Я все-таки сделала это! Вышила птичек, над которыми корпела почти два года))
Фото под катом
Posted via LiveJournal app for iPhone.
Стране остро не хватает галоперидола
- Чт, 11:12: RT @leonidvolkov: Так. Путин уже признал неудачной реформу МВД и пообещал вернуть зимнее время. Я так понимаю, за бадминтон будут сразу ...
- Чт, 11:14: RT @leonidvolkov: Забыл сказать! Всем участника митинга #1712ekb будет выдано по $146 (одной купюрой) RT @ilis_krou: @leonidvolkov А зап ...
- Чт, 12:13: "Когда мы посещали Храм Гроба Господня, гид рассказал нам о том, как незадолго перед нами водил по достопримеча... http://t.co/30tcX1QC
- Пт, 06:38: DL5 «Тайны LувRа»
четверг, 15 декабря 2011
Стране остро не хватает галоперидола
- Ср, 11:12: Каждый раз, когда кто-то посторонний начинает восторгаться моим "рукоделием", я чувствую себя имбецилом,склеившим косорылый домик из бумаги.
вторник, 13 декабря 2011
Стране остро не хватает галоперидола
Ой, что я нашлааа....
Песня, целая, про меня. В смысле, мне посвященная в недалеком 2006 году philinn, привет!
А на самом деле у меня приступ ностальгии и чтение старых архивов. Я еще и над любовными романами нынче плачу, настроение такое. Какая я, оказывается, возвышенная и романтичная была в свои семнадцать, подумать страшно.
Я просто коммуналка для глюков.
Я просто во сне землю верчу.
Земля - такая странная штука,
Не остановится, когда захочу.
Я просто место жительства глюков,
А глюки часто ссорятся в кровь,
Они даже слышат по-разному звуки...
Вот такая вот у них любовь.
Em C Em
C D Em
Em C Em
C D G
C D
Hm Em
C C7
C H Em
Я просто коммуналка для глюков.
Среди глюков тоже много бомжей.
Жильцы во мне встречают друг друга,
Женятся, рожают детей.
Когда-нибудь мартовским утром
Они решат повысить мой стаж:
Глюки засыплют череп мне грунтом
И достроят новый этаж.
Я сам не знаю, кем я остался,
Не знаю, кто остался во мне.
На девочек я начал кидаться,
А на мальчиков кидаться вдвойне.
Я просто общежитие странных
Бездомных, неприкаянных душ.
А когда я плачу, под горьким краном
Они принимают душ.
Я просто бытовая жилплощадь,
Квартира недовольных судьбой.
Я днем пашу как вол или лошадь,
А ночью сам ругаюсь с собой.
И я б хотел отсутствия глюков,
Но только вот смущает одно:
Когда жильцы уедут со скуки,
Не станет во мне ничего.
Песня, целая, про меня. В смысле, мне посвященная в недалеком 2006 году
philinn, привет!А на самом деле у меня приступ ностальгии и чтение старых архивов. Я еще и над любовными романами нынче плачу, настроение такое. Какая я, оказывается, возвышенная и романтичная была в свои семнадцать, подумать страшно.
Я просто коммуналка для глюков.
Я просто во сне землю верчу.
Земля - такая странная штука,
Не остановится, когда захочу.
Я просто место жительства глюков,
А глюки часто ссорятся в кровь,
Они даже слышат по-разному звуки...
Вот такая вот у них любовь.
Em C Em
C D Em
Em C Em
C D G
C D
Hm Em
C C7
C H Em
Я просто коммуналка для глюков.
Среди глюков тоже много бомжей.
Жильцы во мне встречают друг друга,
Женятся, рожают детей.
Когда-нибудь мартовским утром
Они решат повысить мой стаж:
Глюки засыплют череп мне грунтом
И достроят новый этаж.
Я сам не знаю, кем я остался,
Не знаю, кто остался во мне.
На девочек я начал кидаться,
А на мальчиков кидаться вдвойне.
Я просто общежитие странных
Бездомных, неприкаянных душ.
А когда я плачу, под горьким краном
Они принимают душ.
Я просто бытовая жилплощадь,
Квартира недовольных судьбой.
Я днем пашу как вол или лошадь,
А ночью сам ругаюсь с собой.
И я б хотел отсутствия глюков,
Но только вот смущает одно:
Когда жильцы уедут со скуки,
Не станет во мне ничего.
Стране остро не хватает галоперидола
Три месяца назад я наконец-то получил свою первую зарплату. На радостях выскочил из автобуса, довезшего бы меня при иных обстоятельствах прямо до дома, на остановке в центре города. Ползарплаты я спустил сразу, купив бутылку неприлично дорогого коньяка. А потом мне на глаза попался этот грешный антикварный магазин.
Я нерешительно потоптался на пороге, раздумывая – а не пойти ли затовариться чем-нибудь дорогим или (тут в дело вступил здравый смысл) полезным? Ничего не надумал и решительно повернул ручку. Открывшаяся дверь потревожила маленький бронзовый колокольчик, висящий над входом. Звук оказался неожиданно густой и… пыльный? Почему-то мне показалось, что сюда уже многие годы никто не заходил. Я сделал шаг вперед и огляделся.
Магазинчик располагался почему-то в подвале. Странно: с улицы казалось, что он ничем не отличается от прочих на этой улице – электрический свет, стеклостальные стеллажи вдоль стен, на которых, с соблюдением шумопылеводотемпературного баланса выставлены раритеты, длинноногие продавщицы, не отличающие прижизненного издания «Пиковой Дамы» от подшивки «Вестника аквариумиста»… Черт возьми, я готов был поклясться, что видел все это своими глазами сквозь огромные окна! Сейчас же интерьер разительно переменился: я оказался как бы на втором этаже магазинчика – небольшом балкончике, позволявшем оглядеть все антикварное царство. Вниз вела небольшая лестница с изящными перильцами. Сам же зал оказался почти у меня под ногами: видны были ровные ряды дубовых шкафов, полных книг с поблескивающими позолотой переплетами, кресла с высокими спинками и гнутыми ножками, поставленные то тут, то там, старинные портреты в широких рамах…
Я подошел к одному из стеллажей. Провел пальцем по покрытым пылью корешкам… и вдруг задержал свой взгляд на одной из книг.
Внешне она ничем не выделялась из ряда остальных. Та же порыжевшая от времени кожа, те же металлические заклепки по углам. Та же алая шелковая ленточка вместо закладки. И тот же металлический замочек, слишком маленький и изящный для того, чтобы всерьез считать его преградой. И, тем не менее, книга вынудила обратить на нее взгляд. Я провел пальцем по корешку и вытащил ее из ряда.
- Ищете что-нибудь?- голос сзади заставил меня подскочить. Я резко обернулся. Около шкафа стоял невысокий сухонький старичок, похожий на какую-то диковинную птицу. Он склонил голову набок, глядя на меня снизу вверх, и от этого казался игрушечным.
- Н…нет,- выдавил я.- Я… уже нашел,- почему я сказал это?
Букинист перевел взгляд на книгу в моих руках.
- Боже милостивый…- прошептал он.- Неужели… снова?.. Вы уверены, что хотите купить именно эту книгу? У нас есть множество книг еще лучше. Вот, посмотрите здесь… Или вот тут… Могу предложить вот эту…
Его настойчивое желание всучить мне другую книгу вместо этой стало меня раздражать.
- Сколько я вам за нее должен?
- Должен вас предупредить, что эта книга дорого стоит,- печально покачал головой антиквар, последний раз пытаясь меня переубедить.- Вы должны отдать за нее все деньги, что у вас есть, до последней монеты.
Я подумал… и выложил на столик все, что осталось от зарплаты. Потом присовокупил к ней три бумажки из заднего кармана – так и не отданный долг одному из приятелей. И, наконец, понапрягав память, выковырял из-за подкладки куртки несколько монеток. Букинист наблюдал за мной, забавно наклонив голову, а потом вздохнул и протянул книгу.
- Осторожнее с ней,- предупредил он.
- Вы имеете в виду бережнее?
- Нет… осторожнее.
Я хотел расспросить его поподробнее, но он выставил на дубовый прилавок медную табличку с надписью «Закрыто». После чего вежливо выпроводил меня за дверь. Я успел заметить, что старичок промокнул платком лоб и принялся что-то объяснять выкатившейся из-за занавески в глубине зала толстушке, которая в испуге прижала ладони к щекам, а потом тяжелая дверь закрылась. Как я ни силился рассмотреть что-то через окна, все было тщетно – все закрыли тяжелые темные шторы, не пропускавшие и лучика света. Только сейчас я заметил, что уже стемнело.
Домой я шел пешком.
Я всеми силами старался оттянуть тот момент, когда сяду в кресло, возьму в руки Книгу и открою обложку. Неожиданно нашлось множество самых разных дел, которые требовали неотложного внимания. От отчаяния я даже переворошил антресоли, наведя там порядок, что собирался сделать уже несколько лет. Но момент все-таки наступил. Я с замиранием сердца сел в кресло, перевернул первую страницу…
…и ничего не увидел. Некоторое время я бездумно пялился на чистый лист, потом сморгнул – и заметил, что по девственно чистым страницам ползут тонкие прожилки чернил. Вскоре на первой странице появился заголовок:
«Некоторые слова не могут быть записаны. Мы можем произносить их, сколько угодно, повторять и переиначивать – и все равно скажем то, что хотели. Но если мы попробуем это записать, получится полная ерунда. А если кто-то все-таки сможет ухватить слово за хвост, мы назовем его писателем и будем до конца жизни носить на руках».
Я оторопел. Когда-то давно я начинал вести дневник – как, впрочем, и многие другие до меня – но бросил, не дописав и первой записи – именно с такой же мыслью, что была написана на странице!
А Книга тем временем продолжала:
«Я никогда не отдавал себе отчета в том, что панически боюсь М. Пытаясь себя обманывать, я завел с ним приятельские отношения – в результате мы стали лучшими друзьями. Но до сих пор тот липкий, животный страх живет во мне, заставляя иногда съеживаться под одеялом, дрожа всем телом»
Я выронил Книгу. Это издание, словно сумасшедший хирург, с методичной безжалостностью обнажало то, что я прятал глубоко в себе, искренне надеясь никогда не извлекать на свет Божий.
«Все мои ужасающие депрессии и беспричинные приступы радости, во время которых я заражал своим настроением всех без исключения – не что иное, как попытка доказать всему миру, что я – венец природы, а не просто творение из мяса и костей. Я пытался объяснить окружающим, какие они тупицы, что проходят мимо такого красивого меня. Все мои попытки заканчивались провалом, но я с маниакальной уверенностью пробовал снова и снова, искренне веря, что когда-нибудь окружающие прозреют и с воплями раскаяния упадут к моим стопам».
Я хотел захлопнуть Книгу… но вместо этого вдруг поднял ее с пола, сел в кресло и начал поглощать страницу за страницей, с каждой строчкой все глубже погружаясь в ее мир.
«В глубине души я уверен, что в один ужасный момент окружающие меня люди прекратят врать и честно выскажут мне, что они обо мне думают…»
«…никогда не полезу в узкий ход, даже если мне будет угрожать смертельная опасность…»
- Ты дома?- голос из прихожей вернул меня к реальности. Я тряхнул головой, прогоняя остатки наваждения, и встал из кресла. По идее, я должен был запрятать Книгу в самый дальний угол, стараясь как можно реже вспоминать о ней – но неожиданно поймал себя на мысли, что хочу продолжить чтение. Страшный мир оказался зловеще притягательным.
Мать вошла в комнату и сразу заметила увесистый томик у меня в руках.
- Давно говорила, что надо читать классиков!- торжествующе отметила она, беря Книгу у меня из рук. Потом перелистала и добавила удивленно:- А с чего это тебя потянуло на растениеводство? Никогда не замечала за тобой тяги к кактусам.
Я кинул взгляд на Книгу в руках матери и обратил внимание на яркие желтые буквы: «Все о кактусах. Советы доктора Дьялова». Я похолодел – Дьялова. Да, Книга, определенно обладала своеобразным чувством юмора.
Мать протянула мне Книгу, которую я на автомате взял и открыл на первой странице. Но вместо ожидаемых откровений обо мне мой взгляд наткнулся на странную запись:
«Я не боюсь мышей. Не боюсь крыс, змей и тараканов. А вот пауки вызывают у меня дикий неконтролируемый ужас. В детстве отец наказывал меня, запирая на час на чердаке. Я сидела около самой двери, сжавшись в комочек, потому что на чердаке в изобилии водились пауки. Однажды один из них подполз ко мне и попытался взобраться по ноге. Я завизжала. На мои вопли прибежал побледневший отец. Больше он никогда не запирал меня на чердаке…»
Я едва не выронил Книгу. Мать рассказывала мне, как в детстве ее, тогда еще маленькую девочку, закрывали на чердаке старого дома. Но в возрасте девяти лет ее вдруг перестали наказывать таким образом. Я не придал этому значения, удивляясь лишь необычному виду матери на старых фотографиях: совсем еще маленькая девочка – и совершенно седые волосы. Дрожащими руками я поднял зловещий том. Книга читала скрытые страхи и неприятные воспоминания тех, кто брал ее в руки – и открывала эти тайны мне, как своему хозяину.
…Прошло три месяца. Книга манила меня все больше и больше, и с каждым разом мне становилось все труднее откладывать ее в сторону. Я дал подержать ее всем своим друзьям, открывая потом первую страницу, узнавал все их страхи и потаенные мысли и читал, читал, читал… Единственное, чего я никогда не позволял себе – это дать Книгу Ей.
Ее я встретил случайно. Девушка в троллейбусе протянула мне веточку сирени – и выскользнула на ближайшей остановке. Я караулил Ее неделю, спустив ползарплаты на общественный транспорт. По счастливому стечению обстоятельств Она жила в доме напротив. Впрочем, это все, что я о Ней знал. Ну, еще иногда видел Ее силуэт на фоне персиково-оранжевого света в окне. Она казалась героиней старой-старой сказки, случайно перепутавшей двери из сна в сон. Мы встречались под огромным старым кленом, росшим во дворе, и оттуда отправлялись бродить по кривым улочкам нашего с ней города. Иногда Она приходила ко мне домой, садилась в глубокое кресло около шкафа с книгами и начинала перебирать томики. В такие минуты я усаживался около Ее ног и снизу вверх наблюдал за своим чудесным видением…
В один из таких дней Ее тонкие пальцы наткнулись на этот дьявольский фолиант. Она взяла Книгу с полки… и удивленно замерла, встретившись со мной взглядом.
- Нет! Брось!- крикнул я, но было уже поздно. Она выронила Книгу, та издевательски пошелестела страницами и раскрылась на первой странице. Я хотел было схватить и выкинуть мерзкий том, но взгляд мой скользнул по строчкам, и я опустился на колени рядом с Книгой, проклиная себя, фолиант и слепой случай. По щекам моим градом катились слезы, Она тихо выскользнула из дома, а я все стоял на коленях, не в силах отвести взгляда, и читал, читал, читал…
Едва найдя в себе силы оторваться от чтения, я вынес Книгу во двор, кинул в костер, на котором дворник сжигал осенние листья, и долго стоял, глядя, как в пламени обугливаются тонкие пожелтевшие листы.
И никогда больше я не ждал Ее под кленом.
Я нерешительно потоптался на пороге, раздумывая – а не пойти ли затовариться чем-нибудь дорогим или (тут в дело вступил здравый смысл) полезным? Ничего не надумал и решительно повернул ручку. Открывшаяся дверь потревожила маленький бронзовый колокольчик, висящий над входом. Звук оказался неожиданно густой и… пыльный? Почему-то мне показалось, что сюда уже многие годы никто не заходил. Я сделал шаг вперед и огляделся.
Магазинчик располагался почему-то в подвале. Странно: с улицы казалось, что он ничем не отличается от прочих на этой улице – электрический свет, стеклостальные стеллажи вдоль стен, на которых, с соблюдением шумопылеводотемпературного баланса выставлены раритеты, длинноногие продавщицы, не отличающие прижизненного издания «Пиковой Дамы» от подшивки «Вестника аквариумиста»… Черт возьми, я готов был поклясться, что видел все это своими глазами сквозь огромные окна! Сейчас же интерьер разительно переменился: я оказался как бы на втором этаже магазинчика – небольшом балкончике, позволявшем оглядеть все антикварное царство. Вниз вела небольшая лестница с изящными перильцами. Сам же зал оказался почти у меня под ногами: видны были ровные ряды дубовых шкафов, полных книг с поблескивающими позолотой переплетами, кресла с высокими спинками и гнутыми ножками, поставленные то тут, то там, старинные портреты в широких рамах…
Я подошел к одному из стеллажей. Провел пальцем по покрытым пылью корешкам… и вдруг задержал свой взгляд на одной из книг.
Внешне она ничем не выделялась из ряда остальных. Та же порыжевшая от времени кожа, те же металлические заклепки по углам. Та же алая шелковая ленточка вместо закладки. И тот же металлический замочек, слишком маленький и изящный для того, чтобы всерьез считать его преградой. И, тем не менее, книга вынудила обратить на нее взгляд. Я провел пальцем по корешку и вытащил ее из ряда.
- Ищете что-нибудь?- голос сзади заставил меня подскочить. Я резко обернулся. Около шкафа стоял невысокий сухонький старичок, похожий на какую-то диковинную птицу. Он склонил голову набок, глядя на меня снизу вверх, и от этого казался игрушечным.
- Н…нет,- выдавил я.- Я… уже нашел,- почему я сказал это?
Букинист перевел взгляд на книгу в моих руках.
- Боже милостивый…- прошептал он.- Неужели… снова?.. Вы уверены, что хотите купить именно эту книгу? У нас есть множество книг еще лучше. Вот, посмотрите здесь… Или вот тут… Могу предложить вот эту…
Его настойчивое желание всучить мне другую книгу вместо этой стало меня раздражать.
- Сколько я вам за нее должен?
- Должен вас предупредить, что эта книга дорого стоит,- печально покачал головой антиквар, последний раз пытаясь меня переубедить.- Вы должны отдать за нее все деньги, что у вас есть, до последней монеты.
Я подумал… и выложил на столик все, что осталось от зарплаты. Потом присовокупил к ней три бумажки из заднего кармана – так и не отданный долг одному из приятелей. И, наконец, понапрягав память, выковырял из-за подкладки куртки несколько монеток. Букинист наблюдал за мной, забавно наклонив голову, а потом вздохнул и протянул книгу.
- Осторожнее с ней,- предупредил он.
- Вы имеете в виду бережнее?
- Нет… осторожнее.
Я хотел расспросить его поподробнее, но он выставил на дубовый прилавок медную табличку с надписью «Закрыто». После чего вежливо выпроводил меня за дверь. Я успел заметить, что старичок промокнул платком лоб и принялся что-то объяснять выкатившейся из-за занавески в глубине зала толстушке, которая в испуге прижала ладони к щекам, а потом тяжелая дверь закрылась. Как я ни силился рассмотреть что-то через окна, все было тщетно – все закрыли тяжелые темные шторы, не пропускавшие и лучика света. Только сейчас я заметил, что уже стемнело.
Домой я шел пешком.
Я всеми силами старался оттянуть тот момент, когда сяду в кресло, возьму в руки Книгу и открою обложку. Неожиданно нашлось множество самых разных дел, которые требовали неотложного внимания. От отчаяния я даже переворошил антресоли, наведя там порядок, что собирался сделать уже несколько лет. Но момент все-таки наступил. Я с замиранием сердца сел в кресло, перевернул первую страницу…
…и ничего не увидел. Некоторое время я бездумно пялился на чистый лист, потом сморгнул – и заметил, что по девственно чистым страницам ползут тонкие прожилки чернил. Вскоре на первой странице появился заголовок:
«Некоторые слова не могут быть записаны. Мы можем произносить их, сколько угодно, повторять и переиначивать – и все равно скажем то, что хотели. Но если мы попробуем это записать, получится полная ерунда. А если кто-то все-таки сможет ухватить слово за хвост, мы назовем его писателем и будем до конца жизни носить на руках».
Я оторопел. Когда-то давно я начинал вести дневник – как, впрочем, и многие другие до меня – но бросил, не дописав и первой записи – именно с такой же мыслью, что была написана на странице!
А Книга тем временем продолжала:
«Я никогда не отдавал себе отчета в том, что панически боюсь М. Пытаясь себя обманывать, я завел с ним приятельские отношения – в результате мы стали лучшими друзьями. Но до сих пор тот липкий, животный страх живет во мне, заставляя иногда съеживаться под одеялом, дрожа всем телом»
Я выронил Книгу. Это издание, словно сумасшедший хирург, с методичной безжалостностью обнажало то, что я прятал глубоко в себе, искренне надеясь никогда не извлекать на свет Божий.
«Все мои ужасающие депрессии и беспричинные приступы радости, во время которых я заражал своим настроением всех без исключения – не что иное, как попытка доказать всему миру, что я – венец природы, а не просто творение из мяса и костей. Я пытался объяснить окружающим, какие они тупицы, что проходят мимо такого красивого меня. Все мои попытки заканчивались провалом, но я с маниакальной уверенностью пробовал снова и снова, искренне веря, что когда-нибудь окружающие прозреют и с воплями раскаяния упадут к моим стопам».
Я хотел захлопнуть Книгу… но вместо этого вдруг поднял ее с пола, сел в кресло и начал поглощать страницу за страницей, с каждой строчкой все глубже погружаясь в ее мир.
«В глубине души я уверен, что в один ужасный момент окружающие меня люди прекратят врать и честно выскажут мне, что они обо мне думают…»
«…никогда не полезу в узкий ход, даже если мне будет угрожать смертельная опасность…»
- Ты дома?- голос из прихожей вернул меня к реальности. Я тряхнул головой, прогоняя остатки наваждения, и встал из кресла. По идее, я должен был запрятать Книгу в самый дальний угол, стараясь как можно реже вспоминать о ней – но неожиданно поймал себя на мысли, что хочу продолжить чтение. Страшный мир оказался зловеще притягательным.
Мать вошла в комнату и сразу заметила увесистый томик у меня в руках.
- Давно говорила, что надо читать классиков!- торжествующе отметила она, беря Книгу у меня из рук. Потом перелистала и добавила удивленно:- А с чего это тебя потянуло на растениеводство? Никогда не замечала за тобой тяги к кактусам.
Я кинул взгляд на Книгу в руках матери и обратил внимание на яркие желтые буквы: «Все о кактусах. Советы доктора Дьялова». Я похолодел – Дьялова. Да, Книга, определенно обладала своеобразным чувством юмора.
Мать протянула мне Книгу, которую я на автомате взял и открыл на первой странице. Но вместо ожидаемых откровений обо мне мой взгляд наткнулся на странную запись:
«Я не боюсь мышей. Не боюсь крыс, змей и тараканов. А вот пауки вызывают у меня дикий неконтролируемый ужас. В детстве отец наказывал меня, запирая на час на чердаке. Я сидела около самой двери, сжавшись в комочек, потому что на чердаке в изобилии водились пауки. Однажды один из них подполз ко мне и попытался взобраться по ноге. Я завизжала. На мои вопли прибежал побледневший отец. Больше он никогда не запирал меня на чердаке…»
Я едва не выронил Книгу. Мать рассказывала мне, как в детстве ее, тогда еще маленькую девочку, закрывали на чердаке старого дома. Но в возрасте девяти лет ее вдруг перестали наказывать таким образом. Я не придал этому значения, удивляясь лишь необычному виду матери на старых фотографиях: совсем еще маленькая девочка – и совершенно седые волосы. Дрожащими руками я поднял зловещий том. Книга читала скрытые страхи и неприятные воспоминания тех, кто брал ее в руки – и открывала эти тайны мне, как своему хозяину.
…Прошло три месяца. Книга манила меня все больше и больше, и с каждым разом мне становилось все труднее откладывать ее в сторону. Я дал подержать ее всем своим друзьям, открывая потом первую страницу, узнавал все их страхи и потаенные мысли и читал, читал, читал… Единственное, чего я никогда не позволял себе – это дать Книгу Ей.
Ее я встретил случайно. Девушка в троллейбусе протянула мне веточку сирени – и выскользнула на ближайшей остановке. Я караулил Ее неделю, спустив ползарплаты на общественный транспорт. По счастливому стечению обстоятельств Она жила в доме напротив. Впрочем, это все, что я о Ней знал. Ну, еще иногда видел Ее силуэт на фоне персиково-оранжевого света в окне. Она казалась героиней старой-старой сказки, случайно перепутавшей двери из сна в сон. Мы встречались под огромным старым кленом, росшим во дворе, и оттуда отправлялись бродить по кривым улочкам нашего с ней города. Иногда Она приходила ко мне домой, садилась в глубокое кресло около шкафа с книгами и начинала перебирать томики. В такие минуты я усаживался около Ее ног и снизу вверх наблюдал за своим чудесным видением…
В один из таких дней Ее тонкие пальцы наткнулись на этот дьявольский фолиант. Она взяла Книгу с полки… и удивленно замерла, встретившись со мной взглядом.
- Нет! Брось!- крикнул я, но было уже поздно. Она выронила Книгу, та издевательски пошелестела страницами и раскрылась на первой странице. Я хотел было схватить и выкинуть мерзкий том, но взгляд мой скользнул по строчкам, и я опустился на колени рядом с Книгой, проклиная себя, фолиант и слепой случай. По щекам моим градом катились слезы, Она тихо выскользнула из дома, а я все стоял на коленях, не в силах отвести взгляда, и читал, читал, читал…
Едва найдя в себе силы оторваться от чтения, я вынес Книгу во двор, кинул в костер, на котором дворник сжигал осенние листья, и долго стоял, глядя, как в пламени обугливаются тонкие пожелтевшие листы.
И никогда больше я не ждал Ее под кленом.
Стране остро не хватает галоперидола
- Пн, 12:52: RT @petunder: Рядом с метро встретил группу студентов, в руках у которых был флаг ер, они спрашивали у полиции «где митинг в поддержку п ...
- Пн, 17:40: Засунула в телефон всю жжшную фленту, подписки, твиттер, почту и три газеты. Интересно, что лопнет раньше - он или я?..
- Вт, 03:51: Пряничный домик http://t.co/vQjESIg5
- Вт, 04:17: Границы личности и "обволакивающая" агрессия. http://t.co/kqaBMSUS
- Вт, 06:09: Яблочный пуй http://t.co/Z8nR6Rso
- Вт, 08:29: RT @sternchenMorten: Вован-де-Морт и урна волшебника http://t.co/5TTCjtHH
воскресенье, 11 декабря 2011
Стране остро не хватает галоперидола
- Сб, 13:54: RT @kmrsFM: Мимимитинг!
- Сб, 13:57: RT @senko: Зацените. Как думаете сколько тут? #10дек #бп #митинг http://t.co/MsA0pMPh
- Сб, 14:22: Я и не думала, что такие номера еще где-то сохранились!) http://t.co/DXsCwgjC
- Сб, 14:32: RT @altsarev: нашего полку прибыло - хабаровск http://t.co/TmrhTd7G http://t.co/VhLbABJy
- Сб, 14:32: RT @ablohin: Из школ до сих пор никого не выпускают. Дети написали уже по 3 контрольных, 2 сочинения, некоторые защитили дипломы и идут ...
- Сб, 14:33: RT @KermlinRussia: Хиллари Клинтон: "Приперлось пол Москвы. Не напасешься гонораров".